Аргон сидел в классе за партой и слушал, как учитель Углерод объясняет урок химии. Точнее, пытался слушать. Рядом с ним никто не сидел. Парта была пустой. Как всегда.
Не потому, что Аргон неприятный. Просто… его не замечали. Буквально.
Аргон был бесцветным, невидимым газом. Инертным. Не пахнул, не светился, не звенел. Просто был. Или не был. Никто не мог точно сказать.
Урок закончился. Углерод сказал: “На сегодня всё. Домашнее задание на доске.”
Аргон поднял руку: “А можно вопрос?”
Углерод посмотрел в класс, не увидел поднятых рук: “Нет вопросов? Отлично, свободны!”
Класс опустел. Аргон медленно опустил руку. Снова не заметили.
Он вышел в коридор. Шёл к выходу. Навстречу бежала группа элементов с мячом.
“Осторожно!” крикнул Аргон.
БАХ! Железко врезалось в него, оба упали.
“Эй! Кто толкается?!” возмутилось Железко, поднимаясь.
“Это я, Аргон, я же предупреждал…”
Но Железко уже убежало дальше, так и не поняв, обо что споткнулось.
Аргон поднялся, отряхнулся. Пошёл домой. Один. Как обычно.
ОДИНОЧЕСТВО
Дома Аргон сел у окна, смотрел на улицу. Вечерело. Элементы возвращались с работы, дети играли в последние минуты перед ужином. Жизнь кипела, двигалась, смеялась.
А Аргон сидел у окна. Невидимый. Забытый.
Он вспомнил утро. Стоял в очереди в пекарне. Долго стоял. Очень долго. Продавец Медь обслуживала всех, но до Аргона очередь не доходила. Потому что она его не видела. Думала, что за последним покупателем очереди нет.
“Эй, ещё есть в очереди!” крикнул тогда Аргон.
“А? Кто?” Медь посмотрела по сторонам.
“Я! Здесь!”
“Ах, Аргон! Прости, не заметила! Что тебе?”
Получил свой хлеб. Но на душе осталась горечь. Снова не заметили. Снова забыли.
Вспомнил вчерашний день. Договорился с одноклассниками встретиться после школы. Ждал час. Никто не пришёл. Оказалось, все встретились и ушли. Забыли про Аргона. Не специально. Просто… не заметили, что его нет.
Вспомнил позавчера. Делали общую фотографию класса. Все выстроились, улыбались. Фотограф щёлкнул. На фото все элементы. Все, кроме Аргона. Он стоял в заднем ряду. Но на фото его не видно. Как будто его там не было.
“Почему я такой?” прошептал Аргон, глядя в окно. “Почему меня никто не видит? Я существую. Я здесь. Но для всех… меня как будто нет.”
Слеза скатилась по щеке. Невидимая слеза невидимого элемента.
БОЛЬНИЦА
Утром город взбудоражила новость. По радио, из газет, из всех динамиков:
“Внимание! В больнице Элементарии вспышка редкой болезни! Двадцать элементов заражены! Состояние критическое! Врачи ищут лекарство!”
Аргон шёл по улице и слышал разговоры:
“Говорят, эта болезнь страшная!”
“Мой брат лежит в больнице! Ему плохо!”
“Врачи бьются, но ничего не помогает!”
Аргон ускорил шаг. Сам не знал зачем, но чувствовал, что должен пойти в больницу. Может, сможет чем-то помочь? Хотя… кому нужна помощь невидимого?
ЛАБОРАТОРИЯ
В больнице толпились родственники, врачи бегали с анализами, пахло лекарствами и тревогой. Аргон прошёл в исследовательский корпус, где располагалась главная лаборатория.
Через стеклянную дверь видел: Углерод стоял у стола, окружённый колбами и пробирками. Рядом несколько учёных элементов, все с мрачными лицами.
Аргон толкнул дверь. Никто не обернулся. Он прошёл внутрь, встал у стены, слушал.
Углерод говорил устало: “Мы нашли формулу лекарства. Теоретически оно должно сработать. Но проблема в синтезе.”
“Какая проблема?” спросил доктор Кальций.
“Реакция крайне чувствительна к кислороду. Малейшее его присутствие — и реактивы окисляются, портятся. Лекарство не получается. Мы пробовали десять раз. Все десять — неудача.”
“Может, делать в вакууме?”
“Вакуум создаёт проблемы с температурой и давлением. Реакция идёт неправильно.”
Доктор Фосфат предложил: “А если использовать азот?”
“Азот слишком холодный в жидком виде, а в газообразном может давать примеси в некоторых реакциях. Не подходит.”
“Углекислый газ?”
“Может растворяться в реагентах. Тоже не то.”
Все молчали. Безвыходность.
Аргон стоял у стены. Слушал. Думал. “Нужен инертный газ… который не реагирует совсем… который…”
Он шагнул вперёд: “Я могу помочь.”
Никто не ответил. Не услышали.
Громче: “Я могу помочь!”
Углерод обернулся: “Кто здесь? Кто сказал?”
“Я. Аргон.”
Все посмотрели по сторонам, пытаясь найти источник голоса.
“Где ты?”
“Здесь. У стены.”
Углерод присмотрелся, прищурился: “Аргон? Это ты? Извини, не заметил. Что ты сказал?”
“Я могу помочь. Вам нужен инертный газ, который не реагирует ни с чем. Абсолютно инертный. Это я.”
Углерод задумался: “Аргон… точно! Ты инертен! Ты не вступаешь в реакции! Даже с самыми активными веществами! Ты идеален!”
Доктор Кальций нахмурился: “Но как? Мы не можем заполнить всю лабораторию аргоном. Нам нечем будет дышать.”
Углерод щёлкнул пальцами: “Перчаточный бокс! Мы построим герметичную камеру! Заполним её аргоном! Будем работать снаружи, просовывая руки через перчатки! Внутри — инертная атмосфера, снаружи — обычный воздух!”
Все оживились.
“Это может сработать!”
“Быстро! Времени мало! Больные слабеют!”
СТРОИТЕЛЬСТВО
Несколько часов ушло на постройку. Большая стеклянная камера, герметичная, с двумя длинными резиновыми перчатками, встроенными в боковые стенки. Внутрь можно положить реактивы, инструменты. Учёный просовывает руки в перчатки снаружи и работает внутри камеры, не нарушая атмосферу.
“Готово!” сказал Углерод. “Аргон, можешь заполнить камеру?”
Аргон кивнул. Подошёл к камере. Открыли маленький клапан. Аргон… втёк внутрь. Заполнил всё пространство. Вытеснил кислород, влагу, всё лишнее.
Закрыли клапан. Герметично.
Углерод надел очки, просунул руки в перчатки. Внутри камеры его руки двигались, смешивали реактивы, нагревали, охлаждали. Снаружи он дышал обычным воздухом. Внутри — чистая атмосфера Аргона.
Реакция пошла!
Все наблюдали, затаив дыхание.
Колба внутри камеры начала менять цвет. Прозрачная жидкость стала золотистой. Углерод осторожно перелил её в пробирку.
“Получилось! Лекарство готово!”
Аргон, всё ещё находясь внутри камеры, услышал крики радости снаружи. Его невидимое сердце забилось быстрее. Получилось. Впервые его помощь что-то изменила.
СПАСЕНИЕ
Лекарство немедленно доставили в больничные палаты. Ввели больным. Ждали. Минута. Две. Пять.
Больные начали открывать глаза. Цвет возвращался на лица. Температура падала. Дыхание выравнивалось.
“Работает!” закричал доктор Кальций. “Лекарство работает! Они идут на поправку!”
Родственники плакали от счастья. Врачи обнимались. Двадцать жизней спасены.
В лаборатории Углерод открыл камеру, выпустил Аргона. “Спасибо,” сказал он тихо. “Без тебя мы бы не смогли. Ты спас их.”
Аргон не знал, что ответить. Впервые кто-то сказал ему спасибо. Не по ошибке, не случайно. По-настоящему.
ПРИЗНАНИЕ
К вечеру новость разлетелась по городу. Больные спасены! Лекарство создано! Благодаря новой технологии — работе в инертной атмосфере аргона!
На следующий день в больницу пришли корреспонденты. Фотографировали перчаточный бокс, брали интервью у Углерода.
“Как вам удалось?” спрашивали журналисты.
“Благодаря Аргону,” ответил Углерод. “Он создал идеальную среду для реакции. Инертную, чистую, безопасную. Без него не было бы лекарства.”
“Где Аргон? Мы хотим взять интервью!”
Углерод огляделся: “Аргон? Ты здесь?”
“Да, здесь,” ответил тихий голос из угла.
Журналисты повернули камеры… но ничего не увидели.
“Эм… мы его не видим…”
Углерод улыбнулся: “Аргон невидим. Но это не делает его менее важным. Наоборот. Он доказал, что невидимые герои существуют. И они спасают жизни.”
Фотограф щёлкнул камерой. На фото: лаборатория, перчаточный бокс, Углерод. И пустое место рядом. Но под фото в газете написали: “Углерод и Аргон — создатели лекарства.”
Впервые имя Аргона появилось в газете. Впервые его упомянули. Увидели. Пусть не глазами, но сердцем.
НОВАЯ ЖИЗНЬ
После этого всё изменилось. В городе построили ещё несколько перчаточных боксов. Для других чувствительных экспериментов. Каждый раз звали Аргона.
“Аргон, нам нужна инертная атмосфера!”
Он приходил, заполнял камеры, создавал защиту. Учёные работали, создавали новые лекарства, материалы, открытия.
Аргона начали узнавать. Да, не видели. Но помнили. Знали. Ценили.
В школе учитель Углерод теперь всегда спрашивал: “Аргон, ты сегодня пришёл?”
“Да, я здесь.”
“Отлично. Рад тебя слышать.”
В пекарне Медь начала класть хлеб на прилавок и говорить: “Аргон, если ты в очереди — твой хлеб готов. Забирай.”
Аргон брал. Улыбался. Его помнили.
Однажды одноклассники собирались после школы. “Ждём Аргона?” спросил кто-то.
“Конечно ждём! Он же наш друг!”
Аргон услышал. Сердце наполнилось теплом. Друг. Его назвали другом.
Может, его не видели. Но теперь его замечали.
ВСТРЕЧА С АЗОТОМ
Прошло несколько месяцев. Однажды в лабораторию пришёл Азот. Тот самый, который спас шедевры в музее.
“Углерод говорил, что ты здесь работаешь,” сказал Азот. “Аргон?”
“Да, я здесь. Привет, Азот.”
“Привет. Слышал про твой подвиг. Ты спас двадцать элементов.”
“А ты спас Мону Лизу и сотни других шедевров.”
Они разговорились. Азот рассказал про музеи, про системы пожаротушения, про свою работу.
“Знаешь,” сказал Азот, “я изучал технологию. Оказывается, смесь азота и аргона — ещё эффективнее для тушения пожаров! Азот охлаждает, аргон вытесняет кислород. Вместе мы непобедимы.”
“Правда?”
“Да. Я подумал… может, иногда будешь приезжать? Помогать в музеях? Мы можем работать вместе.”
Аргон не ожидал. Кто-то зовёт его. Не потому что обязан. А потому что хочет. Потому что ценит.
“Я… я с удовольствием.”
“Отлично! Приезжай, когда сможешь. В Лувре, в Эрмитаже — везде будут рады.”
С тех пор Аргон иногда ездил к Азоту. Помогал в музеях, создавал защитную атмосферу, работал в паре. У него появился друг. Настоящий. Который помнил о нём. Не забывал. Ценил.
