Утро без барабанов
Слушай.
Слышишь? Нет? Вот именно. Тишина.
А должны быть барабаны. В Африке всегда звучат барабаны — там-там-ТАМ, там-там-ТАМ. Это сердцебиение саванны. Но сегодня утром — тишина, и от неё у слонов закладывает уши.
Солнце встаёт огромное, оранжевое, как спелое манго. Оно привыкло, что его встречают барабаны масаев, пение птиц, рёв львов. Но сегодня — только тишина и красная пыль, висящая в воздухе, как занавес.
Посреди этой тишины стоит Килиманджаро — 5895 метров каменного недовольства. Вокруг, докуда видит глаз — жёлтая трава, колючие акации, баобабы с толстыми животами. И ни одной другой горы. Ни одной!
Кили злится каждое утро, глядя на своё отражение в озере Амбосели. Она видит себя — серую, коричневую, обычную. Как большой муравейник. Как куча камней.
— Некрасивая! — шипит она, и от её злости маленькие камешки скатываются по склонам, пугая даманов (это такие толстые суслики-родственники слонов, правда-правда!).
Зависть цвета зелёной мамбы
Однажды ветер-путешественник принёс новости с севера:
— Ах, Кили, видел бы ты Атласские горы! Они укрыты белым снегом, как невесты фатой! Все восхищаются: “Какая красота! Какое величие!”
Кили задрожала от зависти. Её три кратера — Кибо, Мавензи и Шира — забулькали от злости, как три котла с кипящей ревностью.
— Снег… — прошептала Кили. — Вот что мне нужно! Белое платье! Корона из льда!
— Но ты в Африке! — засмеялся ветер. — На экваторе! Откуда здесь снег?
— Сделаю сама! — рявкнула Кили так громко, что фламинго на озере Маньяра подпрыгнули на одной ноге.
Ловушка для облаков
Кили начала красть облака.
Не все сразу — она была хитрая. Сначала одно маленькое облачко, заблудившееся на рассвете. Оно летело низко, тяжёлое от воды, собираясь пролиться дождём на поля масаев.
Кили втянула воздух своими тремя кратерами: ВШШШШШШУХ!
Облако закрутилось, завертелось и — ХЛОП! — прилипло к её вершине. От холода высоты (там минус двадцать даже на экваторе!) оно мгновенно превратилось в снег.
— Красиво! — восхитилась Кили, разглядывая белое пятнышко на своей макушке.
На следующий день она поймала три облака. Через неделю — десять. Через месяц — все облака, которые пролетали над Восточной Африкой!
Они летели с Индийского океана, полные муссонной воды, готовые пролиться дождём. Но Кили хватала их своим каменным дыханием и приклеивала к вершине. Слой за слоем. Снег, лёд, иней.
Теперь она была БЕЛОЙ! Сверкающей! Величественной!
Животные останавливались и смотрели: — Ого! Снег в Африке! — Невероятно! — Она как королева!
Кили млела от гордости. Её снежная корона сверкала на солнце, как миллион бриллиантов.
Цена красоты
Но облака, которые Кили превратила в снег, должны были стать дождём.
Сначала этого никто не заметил. В саванне часто бывают сухие дни. Но дни превратились в недели. Недели — в месяцы.
Трава из золотой стала бурой. Потом серой. Потом исчезла совсем, оставив голую землю, потрескавшуюся, как разбитая тарелка.
Баобабы, которые хранят воду в своих толстых стволах, начали худеть. Их кора морщилась, как кожа старого слона.
Река Пангани превратилась в цепочку луж. Потом лужи стали грязью. Потом — пылью.
Животные начали уходить.
Сначала ушли зебры — длинными грустными колоннами, поднимая красную пыль.
За ними — антилопы гну, блеющие от жажды.
Жирафы ушли последними, оглядываясь своими печальными глазами с ресницами длиной в твою ладонь.
Даже птицы улетели — некому стало петь по утрам.
Одна со своей красотой
Кили осталась одна.
Совсем одна.
Вокруг — мёртвая земля до самого горизонта. Ни звука, кроме ветра в камнях. Ни движения, кроме пыльных смерчей.
— Зато я красивая! — говорила себе Кили, глядя на своё отражение в высохшем озере.
Но некому было восхищаться.
— Я самая белая! Самая сверкающая!
Но некому было смотреть.
— У меня есть снежная корона!
Но некому было завидовать.
Утром солнце всходило и молча проходило по небу — ему не с кем было здороваться, кроме Кили, а с ней оно больше не разговаривало.
Ночью звёзды мигали холодным светом. Раньше они отражались в глазах животных. Теперь — только в мёртвом снегу на вершине Кили.
Последний, кто остался
У подножия Кили, в пещере между камнями, жил старый даман. Слишком старый, чтобы уйти. Слишком упрямый, чтобы умереть.
Каждое утро он выползал и смотрел вверх, на белую вершину:
— Красивая ты теперь, Кили. Как невеста. Только вот жених — смерть, и свадьба — похороны всей саванны.
Кили сначала не слушала. Но даман приходил каждый день.
— Знаешь, что самое красивое в Африке? — спросил он однажды. — Не снег. Снега полно в других местах. Самое красивое — это когда первый дождь падает на сухую землю, и всё оживает за один день. Трава прорастает прямо на глазах. Цветы раскрываются, как фейерверк. Это красиво. А твой снег — это красивая смерть.
В ту ночь Кили не спала. Она смотрела на свою снежную корону — толстую, тяжёлую, холодную. В ней были заперты тысячи облаков. Миллионы литров воды. Вся жизнь Африки.
— Но если я отдам снег… я снова стану некрасивой…
— Глупая гора! — прокашлял старый даман. — Ты думаешь, животные восхищались снегом? Они восхищались тем, что ты ЕДИНСТВЕННАЯ гора на тысячи километров! Ты — ориентир! Маяк! Дом! А не потому что белая!
Великое таяние
На рассвете Кили приняла решение.
Она сделала то, что не делала никогда — расслабилась. Перестала держать холод. Отпустила хватку.
И снег начал таять.
Сначала по капле. Кап. Кап. Кап.
Потом ручейками. Журчание воды — первый живой звук за месяцы!
Потом — водопадами! Вода неслась с вершины, прыгая через все пять поясов Кили:
- Через каменную пустыню — промывая камни!
- Через вересковые леса — оживляя мох!
- Через горную саванну — поя сухую траву!
- Через леса — наполняя ручьи!
- Через возделанные земли — спасая посевы!
Запахло дождём — тот особенный запах, когда вода встречается с сухой землёй. Петрикор. Запах воскрешения.
И случилось чудо африканской природы — всё ожило МГНОВЕННО!
Трава пробилась уже к вечеру — зелёная, сочная, живая!
Цветы раскрылись на следующее утро — красные, жёлтые, фиолетовые!
Баобабы распустили листья, толстые и зелёные, как ладони великанов!
Возвращение жизни
Животные учуяли воду за сотни километров.
Первыми прибежали газели — лёгкие, как ветер, с глазами полными надежды.
За ними — зебры, ржущие от радости!
Слоны пришли величественно, трубя хоботами: “Вода! Вода! ВОДА!”
Жирафы вернулись последними, медленно, качая головами, как будто говоря: “Ну вот, мы же знали, что ты одумаешься!”
Птицы прилетели тучей — ткачики, нектарницы, сиреневогрудые сизоворонки! Саванна наполнилась пением, щебетом, свистом!
А Кили?
Кили стояла без снега. Серая. Коричневая. С тремя некрасивыми кратерами. Обычная африканская гора.
И вдруг маленькая девочка из племени чагга, пришедшая с родителями за водой, показала на неё пальцем:
— Мама, смотри! Самая красивая гора в мире!
— Почему? — удивилась Кили.
— Потому что ты наша! Единственная! И ты спасла всех!
Подарок от благодарных
И тут случилось чудо.
Все животные саванны собрались у подножия Кили. Слоны, жирафы, зебры, газели, даже маленькие сурикаты. И птицы — тысячи птиц!
Старый слон, матриарх стада, подняла хобот:
— Кили! Ты отдала весь свой снег, чтобы спасти нас. Но гора без снежной шапки в Африке — это как жираф без пятен. Можно, но что-то не хватает!
И все животные начали дуть вверх!
Слоны трубили хоботами — ТРУУУУ! Львы рычали — РРРРРР! Птицы махали крыльями — ФРРРРР!
Они создали ветер! Особенный, африканский ветер, который поднимался по склонам Кили, закручивался спиралью и на самой вершине…
Остывал!
И знаешь что? Влага из дыхания тысяч животных — тёплого, живого дыхания — превратилась в иней на вершине! Не толстый слой, как был. А тонкий, как дыхание ребёнка на холодном стекле.
К утру солнце позолотило этот иней, и Кили засверкала!
— Это справедливый снег, — сказал старый даман. — Не украденный у облаков. А подаренный теми, кто тебя любит. И его ровно столько, сколько нужно — чтобы ты была особенной, но не забирала жизнь у других.
Новая красота
Теперь Килиманджаро знает секрет.
Каждую ночь, когда воздух остывает, на её вершине появляется тонкий слой снега — из влаги, которую приносит ветер от Индийского океана. Не много. Как раз столько, чтобы утром первые лучи солнца заставили её вершину вспыхнуть розовым, потом золотым, потом белым огнём.
К полудню почти весь снег тает, стекая ручейками вниз, питая реки. К вечеру остаётся только немного на самой-самой макушке — как седина в волосах мудрой бабушки.
А ночью всё начинается заново — океанский ветер приносит новую влагу, холод высоты превращает её в иней, и к утру Кили снова в своей скромной белой шапочке.
— Теперь я понимаю, — говорит Кили каждому, кто готов слушать. — Красота не в том, чтобы забрать всё себе. А в том, чтобы быть частью круговорота. Вода поднимается с океана, становится моим снегом, тает, течёт реками обратно в океан. Я — не хозяйка снега. Я — временная остановка воды на пути к жизни.
И барабаны вернулись! Каждое утро — там-там-ТАМ, там-там-ТАМ! Потому что есть, что праздновать. Есть, за что благодарить. Есть, о чём петь.
Песня дождя для тебя
Закрывай глазки, мой хороший.
Далеко-далеко, там, где Африка самая настоящая, стоит гора Килиманджаро. 5895 метров мудрости, которая научилась делиться.
На её вершине есть снег — совсем немного, ровно столько, сколько подарил ей океанский ветер на одну ночь. Утром он растает и станет водой для саванны. А ночью появится новый.
Если прислушаться, услышишь — там-там-ТАМ, там-там-ТАМ. Это барабаны масаев празднуют новый день. День, когда вода течёт, трава растёт, а на вершине Кили ровно столько снега, сколько нужно — не для красоты, а для жизни.
Засыпай. И пусть тебе приснится африканское утро, когда первые лучи солнца касаются снежной шапочки Килиманджаро, и она вспыхивает, как маяк, говоря всей Африке: “Просыпайтесь! Новый день! И в нём есть место для всех!”
Кили-Кили-манджаро,
5895 метров,
Снега самую малость —
Ровно столько, сколько подарено…
