Корабль Зипа летел всё дальше от Солнца. Свет звезды здесь был тусклым и слабым, словно догоревшая свеча. Вокруг сгущалась холодная темнота. Зип поежился — даже сквозь металлическую обшивку просачивался леденящий холод.
Впереди, из мрака, выплыл огромный шар. Он был не полосатым, как Юпитер, и не золотым, как Сатурн. Он был цвета замерзшего моря — бледно-бирюзовый, матовый и таинственный. Это был Уран.
Зип подлетел ближе. Планета казалась гладкой, словно огромный стеклянный шарик, потерянный кем-то в снегу.
— Эй! — крикнул Зип. — Есть кто дома?
В ответ раздался только тихий звон. Казалось, воздух здесь звенит от мороза.
Корабль начал спуск, но Зип заметил что-то очень странное. Обычно планеты вращаются, как волчки — стоя ровно. Но этот бирюзовый великан… он катился! Он вращался, лежа на боку, словно колесо телеги, катящееся по небесной дороге.
— Осторожнее, не наткнись на мой бок, — послышался сонный, немного обиженный голос.
— Ты… ты упал? — испуганно спросил Зип, зависнув над бирюзовыми облаками. — Тебе помочь встать?
— Оставь меня, — проворчал Уран. — Я не упал. Я так живу. Все мои братья и сестры чинно кружатся стоя, а я — бунтарь. Или ленивец. Называй как хочешь. Я — единственная планета, которая вращается, лежа на боку. Моя ось наклонена так сильно, что я буквально качусь по своей орбите.
Зип посмотрел на датчики температуры и ахнул. Стрелка замерла на самой низкой отметке. — Как же здесь холодно! — воскликнул он.
— А чего ты ожидал? — вздохнул Уран, и от его дыхания иллюминатор корабля покрылся инеевыми узорами. — Я не газовый гигант, как Юпитер. Я — Ледяной Гигант. Внутри меня — океан из воды, аммиака и метанового льда. Здесь царствует самая холодная атмосфера в Солнечной системе — температура опускается до -224 градусов. Я — самый большой холодильник во Вселенной.
Планете было грустно. Урану казалось, что он — изгой. Холодный, одинокий, да еще и «перевернутый».
— Из-за того, что я лежу на боку, — продолжал жаловаться он, — у меня странные сезоны. Полярный день и полярная ночь длятся по 42 года. Представь себе: 42 года тьмы! Я тоскую по свету, а потом устаю от него. У меня кружится голова от этого бесконечного кувыркания.
Зипу стало жаль этого бирюзового чудака. Быть не таким, как все — это тяжелая работа. Уран чувствовал себя неуклюжим танцором, который упал посреди вальса и решил сделать вид, что так и было задумано.
Робот открыл свой рюкзачок. — Я не могу согреть тебя, Уран, ты слишком большой, — сказал Зип. — И я не могу поставить тебя прямо. Но я могу сделать твой странный танец красивым.
Он достал Космический Калейдоскоп.
— Что это? — приоткрыл один глаз Уран.
— Это прибор для тех, кто смотрит на мир под углом, — объяснил Зип, осторожно опуская подарок в бирюзовую дымку. — Когда ты будешь катиться и кувыркаться, смотри сквозь него. Он превратит твое головокружение в прекрасные узоры.
Калейдоскоп подхватил ледяной ветер. Он начал вращаться вместе с планетой. И вдруг серый, скучный космос вокруг Урана расцвел. Звезды начали складываться в мозаики, а тусклый свет Солнца преломился и засиял радугой.
— Ох! — выдохнул Уран. — Смотри! Если лежать на боку, то звезды не просто стоят на месте, они танцуют вокруг меня!
Гигант рассмеялся, и этот смех прозвучал как треск льда на весенней реке. Ему вдруг понравилось быть собой. Пусть другие стоят по стойке смирно — он, Уран, будет катиться колесом и видеть то, чего не видят другие.
— Спасибо, малыш, — прошептал он, кутаясь в свои бирюзовые облака. — Ты научил меня, что нет «правильного» положения. Есть просто мой взгляд на вещи.
Зип улыбнулся и направил корабль прочь. Покидая орбиту, он видел, как прекрасный бирюзовый шар продолжает свой уникальный, «лежачий» полет, созерцая самые красивые узоры в Галактике.
Зип записал в бортовой журнал: «Быть перевернутым — не значит быть неправильным. Иногда только тот, кто смотрит на мир с другой стороны, может увидеть настоящую магию».
Наш путь почти завершен. Осталась последняя остановка. Самая далекая, самая ветреная планета цвета индиго. Мы летим на край света — к Нептуну. Готов к последнему рывку?
