Между двумя горными хребтами — один синий от еловых лесов, другой рыжий от осенних лиственниц — пряталась долина, о которой путешественники рассказывали шёпотом. Днём она выглядела мирной: бархатная трава колыхалась волнами, ручьи журчали колыбельные песни, а воздух пах мёдом диких цветов. Но стоило кому-то вспылить, обидеться или разозлиться — и долина вспыхивала тысячами огней.
Местные называли её Долиной Чувств, но путники прозвали иначе — Долина Обидчивых Факелов.
Факелы были живые. Каждая эмоция имела свой огонь, свой характер, свой голос.
Факел Гнева пылал алым, потрескивал и рычал, как маленький дракон. Он прыгал выше других, размахивал огненными лапами и обжигал всё вокруг.
Факел Обиды мерцал бледно-розовым, дрожал и всхлипывал. Он был липкий, как смола — прицепившись, не отпускал днями.
Факел Страха трепетал белёсым пламенем, холодным, как дыхание зимы. От него веяло одиночеством и тенями.
Факел Зависти шипел зелёными искрами, источал кислый дым и тянулся к чужому свету, пытаясь его погасить.
Факел Печали тлел синим, медленным огнём, который не грел, а забирал тепло.
Если человек подходил слишком близко к факелу — а они тянулись к людям, как кошки к теплу — огонь прилипал к нему. И тогда эмоция становилась хозяином, а человек — слугой.
В один осенний день, когда горы уже надели снежные шапки, а в долине ещё цвели последние астры, через опасное место держали путь брат с сестрой.
Теону было четырнадцать. Глаза у него были серые, спокойные, как утреннее озеро. Он умел думать, прежде чем делать, и делать, только подумав дважды. В дорожной сумке он нёс старые книги и серебряный колокольчик — подарок бабушки.
Лее было двенадцать. Она была как порох — яркая, быстрая, готовая вспыхнуть от малейшей искры. Смеялась громче всех, плакала горше всех, любила сильнее всех и обижалась чаще всех. Огонь жил в ней с рождения — не злой, но необузданный.
— Помни, — говорил Теон, когда они спускались в долину, — здесь нельзя давать волю чувствам. Факелы ищут тех, кто готов гореть.
— Знаю, знаю, — отмахнулась Лея. — Я буду спокойной, как… как камень!
Но не прошли они и сотни шагов, как Лея споткнулась о корень, упала и разодрала коленку.
— Ай! Проклятый корень! — вскрикнула она. — Нарочно подставился! Дурацкая долина! Ненавижу!
И в тот же миг рядом вспыхнул алый факел. Он взметнулся выше головы, захохотал треском искр и прыгнул — прямо на Лею. Огонь обвился вокруг её ног, как живая лоза, и девочка почувствовала, как гнев заливает её изнутри горячей лавой.
— Всё! Всё меня бесит! — закричала она, и голос её стал чужим, рычащим. — Эта тропа! Эти горы! Ты, Теон, со своими нравоучениями! Все!
Факел рос с каждым словом. Уже не по колено — по пояс. Не по пояс — выше головы. Трава вокруг чернела, камни трескались от жара.
Теон знал: спорить бесполезно. Гнев не слышит слов — только собственный рёв. Он достал колокольчик и позвонил.
Звук был тихий, но чистый — как первая капля дождя после засухи, как глоток родниковой воды после солёного моря. Звук катился по долине, касался каждой травинки, каждого камешка, и факелы вокруг замерли, словно прислушиваясь.
— Лея, — тихо позвал Теон. — Сестрёнка. Ты где?
— Я… я здесь… — голос её дрожал. — Но я не могу… Огонь… он сильнее…
— Огонь — это не ты. Ты — это та, кто выбирает: гореть или остыть. Сядь. Просто сядь.
Теон сел на холодный камень и похлопал рядом. Лея, шатаясь, опустилась рядом. Факел бился вокруг неё, как пойманная птица.
— Дыши со мной, — сказал брат. — Вдох… задержка… выдох… Вдох… задержка… выдох…
Сначала Лея дышала рвано, будто воздух был слишком густой. Потом ровнее. Потом спокойно. Факел с каждым выдохом становился меньше — от костра до огня в камине, от камина до свечи, от свечи до уголька.
И погас.
Лея привалилась к плечу брата, обессиленная: — Как страшно… Я думала, я исчезну в этом гневе.
— Многие исчезают, — кивнул Теон. — Те, кто верит, что эмоция — это правда. Но эмоция — это погода. Приходит и уходит. А ты остаёшься.
Они встали и пошли дальше, осторожно обходя мерцающие тут и там огоньки. Вот Факел Тревоги — маленький, суетливый, бегающий кругами. Вот Факел Жадности — яркий, но холодный, притягивающий к себе все тени.
На полпути через долину дорогу преградил огромный факел — с дерево высотой, розовый, дрожащий. Он всхлипывал, как обиженный великан.
— Факел Обиды, — прошептал Теон. — Самый липкий из всех. Обойдём?
Но Лея покачала головой: — Нет. Я хочу понять.
Она подошла ближе — не слишком близко, чтобы не прилип, но достаточно, чтобы услышать.
— Почему ты такой большой? — спросила она.
Факел задрожал сильнее: — Меня… не любят…
— Кто не любит?
— Все… Никто не понимает… Никто не видит мою боль…
Лея задумалась. Потом сказала: — Я вижу. Ты большой и розовый, и тебе одиноко. Но знаешь что? Когда ты такой огромный, ты сам никого не видишь. Только себя.
Факел замер. Потом начал уменьшаться — медленно, неохотно, но уменьшаться.
— Ты прав, что тебе больно, — продолжала Лея. — Но ты не прав, что тебя не любят. Просто любовь тихая, а обида громкая. Ты её заглушаешь.
Факел стал совсем маленьким — с ладошку. Мигнул розовым светом, словно благодаря, и погас.
К вечеру они вышли из долины. Позади мерцали сотни огоньков — целое созвездие человеческих чувств. Но теперь они казались не страшными, а… понятными.
— Знаешь, что я поняла? — сказала Лея, оглядываясь. — Эмоции — как дикие звери. Они не злые и не добрые. Просто дикие. И если ты даёшь им власть над собой — они разрушат всё. Но если ты остаёшься хозяином…
— Они могут стать силой, — закончил Теон. — Гнев даёт энергию бороться с несправедливостью. Страх защищает от опасности. Печаль учит ценить радость.
— А обида?
— Обида… — Теон задумался. — Обида показывает, где наши раны. Но залечивать их нужно не обидой, а заботой.
У выхода из долины стоял старый камень, а на нём — выцветшая надпись:
“Чувствовать — человечно.
Думать — мудро.
Выбирать — свободно.”
А ниже, более свежими буквами, кто-то добавил:
“Между искрой и пожаром —
один вдох.
Используй его с умом”
Брат и сестра прочли надписи и пошли дальше. Но теперь Лея несла в себе новое знание: огонь чувств может согреть или сжечь. Выбор — за тем, кто держит факел.
А в долине остались мерцать огни — вечные спутники всех, кто чувствует. Они ждали новых путников, готовые научить тех, кто готов учиться: эмоция — не враг и не друг. Она — учитель, который показывает, где мы уязвимы, где сильны, где нуждаемся в исцелении.
Главное — не дать уроку сжечь ученика.
Вопросы после сказки
Для ребёнка:
- Почему факел гнева так быстро вырос, когда прилип к Лее? Что его питало?
- Как колокольчик помог успокоить факелы? Что в его звуке было особенного?
- Почему Факел Обиды был таким огромным? Что помогло ему уменьшиться?
- Какая разница между тем, чтобы чувствовать эмоцию, и тем, чтобы эмоция управляла тобой?
- Какой факел показался тебе самым опасным? Почему?
Для родителя:
- Обсудите с ребёнком его “факелы” — какие эмоции вспыхивают чаще всего? В каких ситуациях? Что помогает ему успокоиться — его личный “колокольчик”? Научите технике дыхания или счёта до десяти.
- Поговорите о том, что эмоции — это сигналы, а не приказы. Злость сигналит о нарушенных границах, страх — об опасности, грусть — о потере. Но что делать с этими сигналами — решаем мы сами, когда остынем и подумаем.
